К исходу первого дня наступления советские танкисты совершили бросок на 120—150 км, а передовые отряды 17-й и 39-й армий продвинулись на 60—70 км. Благодаря элементу неожиданности, специальной подготовке и грамотному командованию советские войска стремительно проникали вглубь вражеской территории.

Маршал Василевский А.М. (главнокомандующий советскими войсками на Дальнем Востоке) в своих мемуарах отмечает десантные силы:

Высадка в глубоком тылу ввергла противника в панику и усилила психологическое давление на противника, что сыграло важную роль.

В войне с Японией советским войскам пришлось сражаться не только со сложным противником (пусть, и вооружённым значительно слабее, но воспитанным в самурайском духе - "Смерть - легче пуха, долг - тяжелее горы"), но и с природными обстоятельствами.

И хотя в Маньчжурской операции участвовали самые опытные войска, прошедшие нелёгкую школу Великой Отечественной войны, но с пустынями, муссонными дождями, превращавшими болота в непроходимые моря грязи, им сталкиваться ещё не приходилось. Сложнее всего было танкистам. Переход 6-й гвардейской танковой армии под командованием генерала А.Г. Кравченко через Хинганский горный хребет сравнивают с переходом Суворова через Альпы. Сами же участники, вспоминая бросок через пустыню Гоби, преодоление с ходу хребта Большой Хинган и стремительный прорыв на Маньчжурскую равнину, называют его "Огонь, вода и медные трубы".

Сначала пустыня - жара, песок, забивавший воздухозаборники, зыбкая почва, заставлявшая колонну двигаться в развёрнутом, боевом порядке. Затем горные дороги, уклон которых грозил постоянным опрокидыванием машин, поэтому приходилось страховать не только тягачами, но и руками. И, наконец, пойма реки Таралэли-Гол, из-за разлива которой танкам пришлось двигаться 200 километров по железнодорожному полотну, прямо по шпалам.