Федор Михайлович оставил множество загадок и пророчеств. Сколько бы о нем ни спорили, а что ни написал - сбылось, сбывается. Может, еще сбудется...

Многим писатель казался и кажется мрачным - и в школе он часто кажется мучительным, как нескончаемый невроз. Конечно, нелегко: душа обязана трудиться. А если нет привычки? Прислушаться, вчитаться, вдуматься. Вот несколько уроков и пророчеств Достоевского, замеченных умными людьми.

Критик Виссарион Белинский (прочитав "Бедных людей" Достоевского):

"Если богач, ежедневно проедающий сто, двести и больше рублей, бросит нищему двадцать пять рублей, все замечают это и, в чаянии получить от него больше, умиляются душою от его великодушного поступка. Но бедняк, отдающий такому же бедняку, как и он сам, свои последние двадцать копеек медью, как отдал их Девушкин Горшкову, - такой бедняк не всех тронет и в повести, мастерски написанной, а в действительности в его поступке не захотели бы увидеть ничего, кроме смешного. Честь и слава молодому поэту, муза которого любит людей на чердаках и в подвалах и говорит о них обитателям раззолоченных палат: "Ведь это тоже люди, ваши братья!"

Писатель Альбер Камю (посмотрев спектакль "Бесы" в театре "Антуан"):

"Именно Достоевский ввел меня в тему, запечатленную огненными литерами... Так вот в чем проблема Ивана Карамазова: он бунтует, поскольку не может вынести, чтобы дети в созданном Богом мире были несчастны. То есть, если он принимает этот сотворенный мир, он должен принять и горе, и истязания детей. Поэтому он отказывается от подобного "подарка". Ставрогин же в "Бесах" переворачивает вопрос так, что ответ на него неизбежно дискредитирует и его самого, и его поступки".

Федор Достоевский (из "Дневника писателя", 1881 г.):

"Представьте себе, что нет Бога и бессмертия души... Скажите, для чего мне тогда жить хорошо, делать добро, если я умру на земле совсем? Без бессмертия-то ведь все дело в том, чтоб только достигнуть мой срок, а там хоть все гори. А если так, то почему мне и не зарезать другого, не ограбить, не обворовать, или почему мне, если уж не резать, так прямо жить на счет других, в одну свою утробу? Ведь я умру, и все умрем, ничего не будет..."

Эту же мысль у Достоевского обсуждали, не формулируя буквально так, герои "Братьев Карамазовых".

Философ Сергей Хоружий (из лекции "Эсхатология Достоевского"):

"По Достоевскому, русский человек наделен уникальным свойством всечеловечности - способностью полного проникновения в душу и характер любого народа и больше того, он сполна актуализует, воплощает себя самого, собственную природу, лишь когда осуществляет это проникновение, постижение всех других. И важно притом, что речь здесь не о бесстрастном познании других, но о глубоком сближении и братском единении с ними. "Стать настоящим русским ... значит стать братом всех людей, всечеловеком... Наш удел и есть всемирность, и не мечом приобретенная, а силой братства и братского стремления нашего к воссоединению людей".

Федор Достоевский (третий сон Раскольникова в "Преступлении и наказании"):

"Уже выздоравливая, он припомнил свои сны, когда еще лежал в жару и бреду. Ему грезилось в болезни, будто весь мир осужден в жертву какой-то страшной, неслыханной и невиданной моровой язве, идущей из глубины Азии на Европу. Все должны были погибнуть, кроме некоторых, весьма немногих, избранных. Появились какие-то новые трихины, существа микроскопические, вселявшиеся в тела людей... Никогда, никогда люди не считали себя так умными и непоколебимыми в истине, как считали зараженные...

Целые селения, целые города и народы заражались и сумасшествовали. Все были в тревоге и не понимали друг друга, всякий думал, что в нем в одном и заключается истина, и мучился, глядя на других, бил себя в грудь, плакал и ломал себе руки. Не знали, кого и как судить, не могли согласиться, что считать злом, что добром. Не знали, кого обвинять, кого оправдывать. Люди убивали друг друга в какой-то бессмысленной злобе...".