26 ноября 1941 года фронтовой корреспондент, поэт Алексей Сурков «в белоснежных полях под Москвой» написал стихи, ставшие песней «Землянка».

Бьется в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза,
И поет мне в землянке гармонь
Про улыбку твою и глаза.

Эти слова из советской песни времен Великой Отечественной войны знает каждый. Любая песня имеет свою судьбу и свою историю.
Сам автор стихотворения, которое стало легендарной песней, не предполагал, что это будет еще один из главных хитов войны. Это были строчки из письма корреспондента газеты «Красноармейская правда» Алексея Суркова жене Софье Антоновне. Письмо он писал после тяжелого фронтового дня под городом Истрой, когда он вместе со штабом одного из гвардейских полков выходил из окружения.

Сколько талантливых и замечательных стихов так и осталось в семейных архивах, сгинуло на фронтовых дорогах… Но в этом случае было иначе. В феврале 1942 года в редакцию «Фронтовой газеты», где теперь работал Сурков, заглянул композитор Константин Листов, который был назначен музыкальным консультантом Политуправления Военно-Морского флота. Он зашел в редакцию «Фронтовой газеты» и попросил какие-нибудь стихи, чтоб написать песню.

Тут-то Алексей Сурков и вспомнил о своем лирическом стихотворении и отдал композитору. Константин Листов стихотворение забрал и пропал на какое-то время. А вскоре принес в редакцию свою новую песню «В землянке». Вся редакция, затаив дыхание, слушала, и песня сразу всем очень понравилась.

Все эти детали – где, когда и при каких условиях были написаны стихи, ставшие словами песни «В землянке», – уже много позже собрали с похвальной точностью дотошные историки.

В той же редакции работал и писатель Евгений Воробьев. Он скопировал ноты и текст песни, отнес в «Комсомольскую правду». Здесь песня тоже не оставила никого равнодушным и была опубликована в номере от 25 марта 1942 года. Этого оказалось достаточно, чтобы песня пошла по фронту. Ее исполняли все – от рядовых солдат до генералов. Она стала визитной карточкой многих творческих коллективов. Особое место она заняла в творчестве Лидии Руслановой и Леонида Утесова. Песня стала народной.

Впрочем, летом 1942 года песня попала в опалу. Очень бдительные товарищи из вышестоящих инстанций посчитали, что с песней не все ладно. Что это такое, «… а до смерти – четыре шага»? Это упадничество – был вынесен вердикт. И уже в августе были изъяты все грампластинки. Суркову было рекомендовано убрать слова о смерти, но он отказался. В отместку Главное политическое управление запретило трансляцию песни по фронтовому радио.

Сохранилось письмо автору от гвардейцев-танкистов. Они негодовали: «Да напишите вы этим людям, что до смерти четыре тысячи английских миль, а нам оставьте так – мы-то знаем, сколько шагов до нее на самом деле». Несмотря на сопротивление автора, власти все-таки внесли «оптимистичные» изменения. И даже ходило утверждение, что эти правки внес К. Симонов. Ольга Берггольц при встрече рассказывала Суркову, какое возмущение вызывали все эти изменения у фронтовиков.

Все-таки здравый смысл частично победил: хотя наши чиновники остались при своем мнении, на запрет стали закрывать глаза.
Песня уверенно завоевала сердца солдат и тех, кто беззаветно ждал их в тылу. Это была не просто песня, а лирическая исповедь, настоящее признание в любви. Во время войны людям, кроме лозунгов и призывов, очень не хватало нежных чувств и тихого ласкового слова.